Ты ещё можешь слышать крики: тихие, слабые, беспомощные. Они покрывают тебя с головой в пустоте, которой оказался твой дом, превратившись из некогда богатого на мир кусками сознания в пустое пространство.
Отчасти пустое. Людям свойственно его заполнять: неосознанно и плавно, из малых крупиц собирая по границам Бездны в единое целое, но здесь, в этой части бесконечного пространства, почти как… дома: также пусто и одиноко, и изредка навещающие его в своих снах Избранные, застрявшие на своём пути и ожидающие знакомого взгляда. Они не глупы, не наивны, не ждут большего, и ты смотришь на них, как смотрел и раньше: с интересом и неколебимостью, которую выковал в себе за эти тысячи лет.
Бездна знает, что она безгранична и неоднообразна, и название её — человеческое из мира Имперских островов — одно из десятка, сотни, а то и тысячи названий, среди которых и другие — из других миров, в которых своё наполнение, существа и свои Боги. Бездна и сама не помнит всего целиком — в какие щели успела протиснуться, чтобы стать частью единого целого и сколько поглотила миров, чтобы насытиться окончательно, однако Чужому известно, что он — единственный хранитель в границах мира, который ему предоставлен и некогда бывший родным. Только это не мешает божеству путешествовать и дальше по просторам своего необъятного «дома», привнося в новые локации что-то своё.
В мире Бездны нет ограничений, если в твоих руках кроится подаренная ею сила. Ты волен сделать всё, что захочешь. Здесь. Сотворить за неделю мир и погубить его одним махом руки, править местной «живностью», пока не найдётся кто-то равный по силе, но это скучно и пресыщает уже к концу второго тысячелетия. Однако никто не говорил о живых — настоящих живых, потерянных по какой-то причине в этом месте или оставшихся здесь добровольно. Чужой чаще всего не спрашивает причины, а только наблюдает со стороны, если чувствует появление чего-то нового на границе знакомой Бездны и «новой» территории. А вместе с ним наблюдают и вещи из мира, к которому он привязан: детали, плывущие в воздухе, камни, левиафаны. Хоть мир Бездны и оскудел в последние годы, посерел и стал похож на воспоминания некогда живого мальчика, которого убили в жертву Богу, в нём ещё проблескивает сталь и серебро с Дануоллских пиров и полусгнившие иллюзорные фрукты с Сарконоса наряду с увядшими стеблями и узорами на тканях с земель Пандуссии.
Этот «новый» — чужак. Из мира других идеалов и форм жизни, так близко знакомых ему самому. Да и он сам был человеком, со своим языком и багажом знаний, который Бездна вытаскивала из него потихоньку наружу в виде воспоминаний разных времён и реалистичных ощущений. Бездна голодна на такие вещи, потому что они ещё отдают теплом и чувством привкуса на языке или запаха с далёких берегов.
И Чужого тянет взглянуть поближе.
Он не появляется в физическом облике, но незнакомец что-то чувствует, оглядывается по сторонам, крепко сжимая оружие в руке. Чужой только усмехается на это, осматривая его с ног до головы. На этой территории всё неправильно, и место, что на его языке называется Тенью, несравнимо с той Бездной, которую знают народы островной Империи; у него, пространства Бездны, нет шва — единое целое, меняющее структуру, образ и жизнь. Но были прорехи, которые затянуло внутрь себя, исчезнув с той стороны и оставив человека…
Умирать.
«Потерянная в этом мире человеческая душа.»
Он помнит Делайлу, которой довелось оказаться в той же ситуации — делить свой новый мир с Богом. Но она так и не смогла удовлетвориться этим, стремясь вернуться обратно в известное место, полное эмоционального хаоса, страстей и насилия. Её не привлекал покой и течение времени, которое можно было буквально ощутить на своей коже. Её не привлекало бессмертие, которое можно было здесь обрести. Не привлекало позднее, во всяком случае, когда она полностью погрузилась в мир холодного камня и забытых законов физики и нашла свой храм в виде дерева с бесконечными ветвями, внутри которых хранила тянущуюся наружу душу.
Но теперь это в прошлом, хотя «прошлое» — понятие до смешного растяжимое в мире, которое окружал этих двоих «сейчас». Делайла давно покинула его, вернулась в мир людей, забрала трон и…
Впрочем, это история другого мира.
Будучи невидим и неосязаем, он оказывается достаточно близко, чтобы рассмотреть лицо, рассеченную бровь, коснуться до кожи холодным потоком воздуха и почувствовать жизнь внутри организма в её непревзойдённом совершенстве и слабости. Человеческое сердце билось так явно и громко, что для Чужого могли исчезнуть остальные звуки. Он видит беспокойство, безумную храбрость и глупость, видит всё то, что мог увидеть в тех, кого нарёк Избранными, зная, на что те способны, будь в их руках сила.
Но в этом человеческом теле бьётся другая сила: магия, чем-то схожая с той, которой ведьмы из века в век пользовались в знакомом ему мире; она была иная, впрочем, как и её владелец, но схожие ощущения и детали оставались такими же. Это словно параллель, перевёрнутый мир, идущий по своему пути, в котором всё то же, да не то.
И люди. Те же да не те.
— Я знаю, ты почувствовал моё присутствие, — голос извне, со всем сторон, словно обволакивает теплое тело, не дав и шанса найти источник, — и это о многом говорит среди тех, за кем я привык наблюдать.
[nick]the outsider[/nick][status] большой брат следит за тобой[/status][icon]http://s7.uploads.ru/U2ghE.png[/icon][lz]<div class="ls"><a href="ссылка на анкету">чужой, >4000;</a> вечный источник бесконечного интереса твоими поступками. </div> <div class="fandom">— dishonored —</div>[/lz]
