Хэнк проснулся от звуков выкрученной почти на максимум попсовой песни, которую помнил бы, даже если бы забыл все на свете, включая собственное имя. А все потому, что именно эту мелодию крутили везде, где только можно, включая, естественно, его место работы, и она настолько успела въесться в мозг, что Андерсон, будто собака Павлова, среагировал на неё моментально: в проигрыватель, стоявший неподалеку от телевизора, полетела первая подушка, и Хэнк не собирался на этом останавливаться. Благо какие-то  дополнительные усилия не потребовались, и адские звуки прекратились, а вместе с тем в доме наступила полная тишина, контрастирующая с шумом машин на улице.

Хэнк приподнялся на локтях, замыленным взглядом осматривая пространство перед собой. Напомните, почему он спал в гостиной? Ах да. Вчерашний вечер вновь встал перед глазами, и воспоминания медленно, но верно напомнили обо всем, что он успел натворить. Андерсон отмахнулся от них, как от назойливой мухи, и одной рукой стащил со стоящего рядом кресла домашние штаны. Теперь-то в одних семейниках не походишь.

Пройдя на кухню, Андерсон сразу же приметил два важных отличия: во-первых, на плите стоял завтрак, во-вторых, Сумо был уже вдоволь накормлен, хотя Хэнк не приближался к его миске со вчерашнего дня. Наложив себе порцию яичницы и бекона, одинокий тост и немного зелени и налив в стакан воды, Андерсон сел за стол и начал медленно и без всякого желания есть. Как он и предсказывал, еда была совершенно безвкусной и сделана, как бы сказать, без нужных эмоций, из-за чего ощущалась точно так же, как еда из ближайшего супермаркета, а может быть даже хуже. Не завершив завтрак и наполовину, Хэнк убрал остатки в холодильник и пошел наверх, собираться. Погода за окном стояла соответствующая: тяжелые тучи, нависающие над Детройтом одним единым серым пластом, лужи после прошедшего ночью дождя и ветер, идеально вписывающийся в общую картину. А как, должно быть, хорошо сейчас в общественном транспорте, он ведь не потрудился в свое время залить в бак бензин!

Естественно, Андерсон опаздывал, иначе и быть не могло. Если бы не радио, Хэнк бы проснулся только под вечер, да и то потому, что Сумо начал бы усиленно напоминать о себе, потому что кое-кому срочно потребовалось бы по его собачьим делам. Но Хэнк не был бы Хэнком, если бы его это заботило: он по привычке перед выходом удалил все входящие вызовы и, в кой-то веки не забыв про зонтик, направился в сторону автобусной остановки.

Транспорт как назло никак не шел: прошла первая, вторая, пятая минута, и если бы не тот самый зонт в руках, у Хэнка, наверное, насквозь промокли бы оба плеча, а не одно. А вот спрятаться под навесом было совсем не вариант, потому что уже к моменту, когда пришел сам Андерсон, под ним успела собраться вся остановка. Недовольный гул ожидающих автобуса, доносящийся со всех сторон, лишь слегка заглушал голос в голове Хэнка, равнодушно сообщающий о том, что ему, Андерсону, придется в течение нескольких дней терпеть чужую компанию в собственном доме. Жена, заявившаяся вчера к нему, была так же внезапна, как первый снег, и в той же степени холодна. Хэнку даже не нужно было заглядывать ей в глаза, чтобы понять, что она не хотела этого, что он был последним, кого она когда-либо хотела видеть, и у нее просто не оставалось выбора, однако одного он ей простить все же не мог. Ее предлог.

На работу Хэнк добрался только в пол-одиннадцатого. На личный рекорд не тянуло, но все еще не так плохо, как могло бы быть. Жаль только Фаулер не оценил заслуги Андерсона перед Департаментом, и, огрызнувшись, побрел обратно в свой офис, до этого выбравшись из своей стеклянной обители исключительно ради новой кружки кофе и буквально случайно встретив по дороге самого Хэнка. Андерсона, надо сказать, это ничуть не расстроило: привычный ор Джеффри воспринимался куда легче, нежели давящая тишина дома, потому что ни он, ни его бывшая жена не собирались начинать разговор первыми.   

Ни намека на эмоции, лишь холодный расчет, но Андерсон не мог не повестись. Теперь, сидя в офисе Департамента и вновь прокручивая этот эпизод в своей голове, Хэнк не мог не корить себя за то, что не выдворил ее сразу и в довесок ко всему так просто повелся на элементарный прием с сыном. Скорее всего, ему сложно было поверить, что люди могут так поступать, хотя, казалось бы, сколько ему лет?

Но дело было совсем не в возрасте, и Андерсон это отлично понимал. Бессмысленно переключая вкладки на мониторе, Хэнк наконец соизволил впервые за день взглянуть на Коннора. Андроид сидел прямо напротив него с привычным приветливо-нейтральным лицом и что-то, как показалось Хэнку, усиленно высматривал в деле очередного подозреваемого. Скорее всего, он уже успел поздороваться с Андерсоном, но тот, погрузившись в собственные мысли, проворонил все на свете, включая элементарное проявление вежливости от Коннора.
 
— Что ты там выискиваешь? — спросил Андерсон, пытаясь устранить возникшую между ними — но ощущал её, скорее всего, только он сам — неловкость.